зачитывая имена, и каждая девушка, получившая письмо, улыбалась и радовалась, будто выиграла в лотерею. После того, как я прочла последнее имя и закрыла коробочку, Лоретта подбежала ко мне и схватила за руку.

– А мне ничего?

Я на всякий случай перевернула коробочку, но больше там ничего не было. У нее на глазах выступили слезы, и она убежала.

Разобравшись с почтой, я пошла посмотреть, как дела у Лоретты. Она лежала на кровати и читала тот же самый мятый листок, который перечитывала со дня моего прибытия.

– В чем дело?

– Мой бойфренд. Он обещал писать и уже много недель ничего не пишет.

– Может, занят.

– Занят с Сисси Фонтейн.

Кровать подо мной затрещала, я сняла туфли и поджала ноги под себя.

– Она хотела Ракера с тех самых пор, как мы с ним начали встречаться. Теперь я здесь, а ей ничто не мешает до него добраться. – Лоретта убрала пряди, выбившиеся из пучка волос. – Смешно – мы с ним только один раз до конца все сделали. Один раз, и теперь мне с этим разбираться. – Она указала на выпятившийся живот. – Он сказал, мы поженимся.

– И почему не поженились?

– Мама сказала, что мы не знаем его семью и что они не нашего круга.

Я кивнула, приглашая ее рассказывать дальше. Лоретта вздохнула и сказала, что ее отец дантист, а мать учитель обществознания. Она выросла в хорошем доме среднего класса, ходила в школу и участвовала в клубах с другими хорошими девочками, которые не делали ничего плохого.

– Ну или не попадались. – Она выдохнула. – Ракер не живет в нашем школьном округе, но его приняли, потому что он очень хорошо играет в баскетбол. В прошлом году он довел нашу команду до чемпионата штата. Он всем девочкам нравился, но выбрал меня, капитана команды чирлидеров.

Я вполне могла себе представить Лоретту на вершине пирамиды, румяную, в короткой юбке.

– Мама и так жутко злилась, что я стала встречаться с самым темнокожим парнем в школе. Так злилась, что не пускала меня с ним на школьный бал. Ракер прислал за мной своего желтокожего приятеля Хэролда, а то мама меня бы из дома не выпустила. – Лоретта поморщилась, вспоминая об этом. – Через несколько месяцев, когда она выяснила, что я спала с Ракером и что вот это от него, – она показала себе на живот, – она заплакала и заперлась в комнате. А на следующий день сказала отвести ее к нему. Мама только глянула на одноэтажный «прострельный» дом на окраине, где Ракер живет, и развернула машину – даже в дверь не постучалась. Через два дня она сказала папе, что я получила стажировку в Вашингтоне, и привезла меня сюда. Сказала делать, как велено, а когда я вернусь домой, все будет как раньше.

Забавно, что мы обе попали в Вашингтон под прикрытием престижных стажировок и обе встречались с парнями, сильно отличавшимися от нас по социальному положению.

– Может, его письмо потерялось в пересылке? – сказала я, но она встряхнула головой.

– Пока мы сюда ехали, мама велела мне забыть про Ракера. Разобраться с этим, чтобы сосредоточиться на поступлении в колледж Спелман, где она сама училась. В колледже даже рассматривать мою заявку не станут, если узнают про всю эту историю. – Лоретта погрызла ноготь. Какое‐то время мы обе молчали, потом она спросила: – А твой парень тебя ждет?

– Может быть, но у нас все кончено.

– Ты его любишь?

Я кивнула.

– Но все сложно. Мой парень скорее вроде тебя, а я вроде Ракера.

Лоретта почесала лодыжку носком другой ноги.

– В смысле?

Я рассказала Лоретте про Шимми, про то, как мы встретились, как полюбили друг друга и что это его еврейская мама привезла меня в Пряничный домик и взяла обещание больше с ним не видеться.

– Белый еврейский парень? – Она изумленно распахнула блестящие глаза. – Ну ты даешь! А что твоя мама сказала?

Я напряглась.

– Мы с ней не близки. – Я отвела взгляд, надеясь, что она не станет расспрашивать. – Мы с мамой Шимми договорились. Я поеду сюда, а она обеспечит мне полную стипендию в Чейни. Иначе у меня не получится поступить: моя семья не может себе это позволить, – сказала я таким тоном, чтобы создать впечатление, что у меня двое родителей и вообще обычная семья, как у нее.

– Ну, ты хоть что‐то с этого получишь. – Лоретта прижала подушку к груди. Я не была уверена, за меня она грустит или за себя. Потом я вспомнила про марки, которые дал мне Шимми. Я ему писать не собиралась – миссис Шапиро ясно дала понять, что будет, если я напишу. Достав из сумки лист трехцентовых марок, я протянула его Лоретте.

– Попробуй еще разок ему написать. Я к обеду собираю следующую порцию писем. Если и на это письмо не ответит, забудь про него.

Лоретта взяла марки, вытащила из-под кровати блокнот и вытерла глаза.

– Спасибо, Руби. Дам ему еще один шанс.

– Молодец, и на этом все. – Я похлопала ее по бедру.

Глава 5

Будущая мать

Элинор

Элинор осторожно провела кончиками пальцев по календарю, который держала в верхнем ящике. Сегодня у нее было бы шесть месяцев беременности. Потеря до сих пор ощущалась острой, болезненной и мучительной. Она перестала вычеркивать дни, но продолжала отслеживать стадии беременности, читая книгу «Будущая мать».

Убрав календарь обратно в ящик, она пошла в ванную приготовиться к новому дню. Под глазами у нее были мешки, и, глядя на них в зеркало, Элинор жалела, что ее телу не хватает совести дать ей выспаться. Каждую ночь она просыпалась часа в три, чтобы сходить в туалет, хотя у нее на мочевом пузыре больше не лежал зародыш. Может, тело до сих пор привыкает, или это фантомные симптомы.

Поплескав в лицо теплой водой, она поплелась по коридору к молитвенной кладовке, на утренний ритуал. Теперь, надевая свое одеяние, она молилась за младенца, которого родит кто‐то другой. Опустившись на пол, Элинор проделала все положенное, но в последнее время у нее не получалось молиться от души. Поднявшись с колен, она продолжала тревожиться насчет того, смогут ли они все провернуть, и думать о женщине, носящей ребенка, которого не смогла выносить она.

Мать Маргарет сказала об этой девушке только то, что она из хорошей семьи, образованная, симпатичная и незамужняя. Спускаясь в кухню, Элинор думала – если б она доносила того первого ребенка еще в школе, то оказалась бы с другой стороны системы, отдала бы ребенка